class="p1">Он вышли из самолета, спустились по трапу. Уже стемнело. Только на западе еще не остыл закат, и цвет неба менялся от черного в зените к синему, прозрачно-зеленому и желто-оранжево-красному к окоему. Подошел автобус. Вместе с другими пассажирами они доехали до здания аэропорта. Через паспортный контроль вышли в зал прилета международных рейсов. Встречающих было немного, поэтому они сразу увидели своего нового знакомого – Кирилла Надеина. Невысокий, все в той же короткой черной куртке из кожзама, потертых джинсах и старых кедах, он шагнул им навстречу и улыбнулся:
– Привет, как долетели?
– Надо же какие люди, – удивился Сыскарь, пожимая ему руку. – Привет. Ты чего здесь?
– Ирина, небось, послала, – догадался Симай. – Здорово, боярин.
– Она, – сказал Кирилл. – Нет, бояр в роду не было. Казаки.
– Тоже неплохо! – обрадовался Симай. – А я – цыган.
– Я догадался. Только стеснялся спросить.
Они уже все втроем бодро шагали к выходу.
– Но не простой цыган, – поднял палец Симай, – а кэдро мулеса!
– Ух ты, – сказал Кирилл. – Это как?
– Сделанный мертвецом. Моя мать была таборной цыганкой, а отец – варколак, цыганский вампир, которому вынули кишки, отрубили голову, проткнули желудок железной иглой, вогнали в сердце осиновый кол, сожгли, развеяли пепел по ветру и тем успокоили навеки. Жизнь моя будет коротка, как коротка она у всех кэрдо мулеса, но живу я так ярко, красиво и весело, что один мой день равен пяти другим! – гордо оттарабанил Симай, и Сыскарь подумал, что охотник за нечистью принял парнишку в их непростую компанию. Иначе не стал бы представляться точно так же, как некогда представился ему. В дремучем подмосковном лесу летом одна тысяча семьсот двадцать второго года. Ну что ж, если подумать, годный парнишка. Не трус. И с Иркой у него, кажется, что-то замутилось.
– Вау, – сказал Кирилл. – Круто.
– Думаешь, я вру?! – бешено покосился на него черным глазом Симай.
– Думаю, с вами, ребята, не соскучишься.
– Правильно думаешь! – хохотнул Симай и хлопнул Кирилла по плечу.
Пока шли к машине, Кирилл подтвердил, что – да, это Ирина попросила их встретить.
– Не захотела нашего раненого одного оставлять, – закончил он. – А права водительские у меня есть.
– Так Леслав уже дома?
– Сегодня днем забрали, после обеда.
– Как он, что врач говорит?
– Нормально вроде. Врач говорит, вовремя мы его доставили, будет жить.
Сыскарь забрал у Кирилла ключи, сел за руль. Симай устроился рядом, Кирилл сзади. Пристегнулись. Сыскарь повернул ключ. Двигатель завелся сразу, как будто только и ждал этого.
– Чуть не забыл, – сказал Кирилл. – Бардачок откройте
Симай немедленно последовал совету.
– Ах ты моя красавица! – воскликнул радостно, вытаскивая на свет божий «Беретту-86». – И запасная обойма здесь. Вот это, я понимаю, предусмотрительность. Ай, Ириша, ай, молодец девочка. Дай тебе, Боже, здоровья, денег побольше и мужа хорошего!
– И моя там? – спросил Сыскарь.
– А то, – кэрдо мулеса передал ему второй пистолет и обойму.
Друзья проверили оружие и спрятали его под куртками за поясами.
– Можно спросить? – спросил Кирилл, когда машина тронулась и Сыскарь вырулил со стоянки на шоссе, ведущее в город.
– Спрашивай, – разрешил Симай.
– Почему вы всегда ходите с оружием? Разве нам сейчас что-то или кто-то угрожает?
– Не всегда, – ответил Сыскарь. – В Париж мы летали без стволов. И это, признаюсь честно, меня напрягало.
– И меня, – сказал Симай. – Но я мужественно терпел.
Друзья засмеялись.
– Хорошо, почти всегда, – сказал Кирилл. – Когда можете это делать.
Сыскарь промолчал и включил радио. Из динамиков тут же вырвался хрипловатый голос Гарика Сукачева. «Трубку курит бабушка моя!» – жизнеутверждающе провозгласил певец. Сыскарь убавил громкость, но песню оставил.
– Так ведь убивали нас, – просто сказал Симай. – И не единожды. Куда ж без оружия? Работа такая, – он подумал и добавил. – Сынок.
До дома на Парковой доехали без приключений. Оставили машину у подъезда, поднялись в квартиру. Ирина уже ждала и даже расстаралась – заказала ужин в ближайшем японском ресторане. Кирилл собирался уйти домой, но ему не дали. Больше всех Ирина, настоявшая, чтобы он остался и поел.
– Ты ведь один живешь, – сказала она утвердительно, – без жены и мамы.
– На мне написано? – удивился Кирилл.
– Практически, – засмеялась Ирина. – Мужиков-одиночек сразу видно.
– По общей неухоженности? – Кирилл машинально оглядел себя. – Так я вроде…
– Не обязательно. И даже совсем не обязательно. Я встречала массу женатых неухоженных мужчин. Взгляд. Взгляд у вас другой, мальчики.
– Какой? – заинтересовался Сыскарь.
– Помнишь фильм «Москва слезам не верит»?
– Кто ж не помнит.
– Как Гоша определил, что Катя не замужем?
Сыскарь прищурил левый глаз, вспоминая.
– Оценивающий взгляд, – сказал Кирилл и процитировал. – «Они смотрят оценивающе. Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины». Люблю этот фильм. Но Гоша говорил о женщинах, а ты о мужчинах!
– В данном случае никакой разницы, – сказала Ирина. – Незамуж… Тьфу, неженатые мужчины тоже смотрят оценивающе.
– Да ладно, – не поверил Симай. – Все мужики смотрят на женщин оценивающе. Что женатые, что холостые.
– Оценка разная, – пояснила Ирина.
– Где ж она разная, когда одна, – хохотнул Симай. – Можно еть или лучше не надо.
– Еть тоже можно по-разному, – сказала Ирина.
– Это как? – заинтересовался Симай.
– Тебе не понять. Грубый неотесанный мужлан. Еще и сексист в придачу.
– Так я же цыган! – обрадовался Симай. – Нам по-другому нельзя. Не поймут.
Мобильный Сыскаря запел на столе, когда пили чай.
– Слушаю, – сказал он в трубку. – О, привет, Бертран. Спасибо, нормально. Уже? Здорово. Да прислал бы эсэмэской и все дела… Понял, сейчас, подожди, возьму бумагу и ручку.
Он встал, сходил в прихожую, взял из кармана куртки блокнот и ручку, вернулся.
– Пишу.
На листе бумаги появилась запись: «Кожевников Павел Андреевич. Улица Гоголя, дом семь».
– Спасибо тебе, Бертран. Реально помог… Да… Да, мы понимаем. Будем очень и очень осторожны…. Разумеется, ты нам ничего не говорил… При любых обстоятельствах, да. Все, бывай…До связи.
Отключился, положил смартфон
